13 историй о любви и боли. Рассказы - Любовь Аяме

Вскорости началось обучение Никтеб всему, что полагалось будущей царице, и ее образованием Никтеб занялся сам верховный жрец Тефис. Тефис носил звание Первого Зодчего Пылающего Скорча, он был надменным мужчиной, невозмутимым и уклончивым, как истинный жрец, но учителем он был хорошим. Никтеб прилежно у него училась, но мысли о том, чему еще Тефис мог бы ее научить, не шли у нее из головы. Она пыталась сопротивляться охватившей ее ереси, но шепот папируса в голове у Никтеб звучал все громче и громче, и все дольше становились взгляды Никтеб, которые она бросала на Тефиса в то время, как он растолковывал ей тонкости языков, на которых Никтеб не пришлось бы говорить нигде, кроме покоев ее отца, и особенности построения правильных треугольников, которые Никтеб никогда бы не пришлось чертить в залах Гильдии архитекторов.

Тефис не хвалил Никтеб за прилежание и старательность, но стал приходить, сопровождаемый процессией из жрецов, писцов, хранителей писчих принадлежностей, телохранителей и ифрита в бутылке, подарка фараона, которую нес, согнувшись от тяжести, смуглый евнух, все чаще и чаще. Тефис подолгу разговаривал с Никтеб, но всегда исподволь давал ей понять, понять, что не отказался ее обучать только потому, что она дочь фараона и поэтому сама немного богиня, а у богов могут быть свои причуды. Конечно же, Никтеб не нужны ни языки, ни геометрия, ведь все это не те премудрости, которые помогают женщине стать женой и матерью, а принцессе верной царицей для своего царя.

Никтеб было тяжело находиться под пристальным вниманием его знающего взгляда, пока однажды вечером Андама, омывая плечи Никтеб ослиным молоком, не сказала:

– Берегись, маленькая Никтеб. Жрец вожделеет тебя.

– Что? – изумилась Никтеб, взявшись за борта мраморной ванны.

– Жрец вожделеет тебя, – повторила Андама, набирая полные ладони молока и втирая его в плечи Никтеб. – Я взрослая женщина, я знаю мужчин, а ты, хоть и вошла в возраст, всего лишь дитя. Ты не знаешь жизни, а я знаю, и я говорю, что жрец вожделеет тебя.

– Как такое может быть? – беспомощно спросила Никтеб. – Он презирает меня.

– Он вожделеет тебя, – тонко улыбнулась Андама. – Но чувствует, что ты превосходишь его. Раньше только его голос мог взывать к рассудку фараона, а теперь твой звучит для него звонче. Раньше ему принадлежало все время фараона, а теперь фараон увлечен тобой, и слово жреца стало для него не столь важно…

Vale et me ama

Действующие лица

Фал Марций Каецина – генерал Второго альянса

Фауста Марция Каецина – его сестра – близнец, сенатор

Вит Август Туллий – командующий Объединенных сил коалиции

Домна Грация Каецина – мать Фала Марция и Фаусты Марции, вдова

Первое действие

Фал Марций сидит в палатке за раскладным столом. На столе лежит карта, придавленная пепельницей. Пепельница полна окурков. Фал Марций смотрит в открытый ноутбук, шнур от которого тянется из палатки к генератору, гудящему снаружи.

Фал Марций. Будь ты проклят, Вит Август. (Кричит.) Будь ты проклят!

Вскакивает, опрокидывает стол. Окурки разлетаются по застеленному брезентом полу. Ноутбук падает и обрывает шнур, экран гаснет.

Фал Марций. Ты думаешь, ты победил? Ты думаешь, что я у тебя в руках? Ты сам выбрал свою смерть, Вит Август. Я бы пощадил тебя – ради нее, и ради твоего ребенка, которого она выносила. Я вырежу твое сердце из груди и раздавлю в кулаке, как крысу!

Бьет по экрану ноутбука каблуком, экран трескается. Бросается к койке и переворачивает ее, рыча. Смятая карта шуршит и рвется под ногами.

Фал Марций. Ты сам выбрал свою смерть. Когда я приду за тобой, я не буду тебя убивать – сразу. Сначала ты будешь смотреть. Сначала ты будешь смотреть, как я сделаю с твоей женой то, что тебе давно следовало сделать самому!

Входит Домна Грация Каецина, седая, коротко стриженная женщина. Фал Марций смотрит на нее через плечо.

Фал Марций. Убирайся. Ты не нужна мне здесь.

Домна Грация. Я пришла по праву матери, сын. Твои вопли слышны на другом конце лагеря. Ты позоришь себя перед своими людьми. Как могут они уважать командира, если малейшая неудача так выводит его из себя?

Фал Марций. Это ты называешь неудачей, змея? Моя сестра, твоя дочь, в плену у нашего врага – врага нашей семьи, врага Второго Альянса…

Домна Грация. И твоего главного соперника в любви и политике. Успешного соперника, сын. Вита Августа любит народ. Ты потерял народную любовь, когда приказал вывести войска из города и оставил его на разграбление. Ты потерял голоса сената, и даже Фауста отвернулась от тебя. Ты хочешь всем об этом напомнить?

Фал Марций. Если бы я не вывел войска, ведьма, Альянс бы потерял не город, а армию! Твои слова – не более, чем пустая, ядовитая ложь. Фауста снова со мной. Сенат снова со мной. Народной любви я не ищу, мне достаточно молчания и повиновения.

Домна Грация. Фауста сейчас в руках Вита Августа.

Фал Марций. Ненадолго.

Домна Грация. Я слышала твои крики, и угрозы, и оскорбления. Их слышала и я, и часовые, и твои телохранители, и твой верный Гай Светоний. Ты кричал точь-в-точь как в тот день, когда появился на свет – и каждый раз, когда не получал желаемого, до тех пор, пока я не нашла способа пресечь твою ненасытность.

Фал Марций. Вспомни еще, как я заходился криком в пеленках, когда ты запрещала нянькам подходить. Вспомни, как я возвращался с пляжа с кровавыми ожогами на спине, а ты уходила к отцу, пожав плечами. Вспомни, как меня укусила змея, а ты лишь бросила, что яд не опасен, в то время, как моя ступня раздувалась, словно шар. Мне было пять лет, а ты воспитывала из меня солдата. Теперь – воспитала. Пути назад нет.

Домна Грация. Воспитала. Воспитала! Ты должен благодарен мне быть за такое воспитание. Фауста сильна, она впитала мою кровь, а ты – только ничтожную жижу, текшую в жилах твоего отца. Мне следовало чаще наказывать тебя за несдержанность, и чаще бить Фаусту за непокорность. Тогда бы я воспитала детей, которыми Альянс мог бы гордиться, а не ужасаться их деяниям.

Фал Марций. Ты отослала меня из дома, едва мне сравнялось шесть. Ты отдала меня в Академию, в которой я три года прожил, словно в тюрьме, считая дни до того дня, когда я снова мог увидеть родной дом. Что ждало меня, когда я вернулся? Пустые комнаты, мебель, завешенная чехлами; слуги, встретившие меня у ворот и сказавшие, что мой отец мертв, а мои мать и сестра отбыли на его похороны.

Домна Грация. Я должна была сидеть и дожидаться твоего возвращения, пока тело моего мужа предавали огню, а его прах – земле? Шофер привез тебя туда, куда следовало, все остальное для мужчины – лишнее. Или ты ждал поцелуев и объятий? Они – для слезливых дев, а не для настоящих мужчин! К счастью, в Академии они научили тебя сдерживать свои необузданные порывы и сосредотачиваться на достижении цели. Да, пусть ты тиран, а Вит Август – любимец толпы, но в нем нет и половины твоей мощи, твоей страсти, твоей ярости.

Фал Марций (усмехается). Не ты ли обвиняла меня в трусости и слабоволии минуты назад? Я – не ребенок. И я привык к твоей тщеславной лжи. Ты вгоняешь мне иглы под ногти, чтобы я кричал, и перевязываешь раны, которые сама наносишь, словесными бинтами, чтобы я стал покорным. Ты думаешь, я не знаю этих приемов? Я сам, собственными руками испробывал их на пленных солдатах Вита тысячи раз. Ты ошиблась, женщина. Если ты пришла, чтобы получить надо мной власть, ты ее не получишь. Уходи.

Домна Грация. Если бы я не привыкла к мысли о твоих наклонностях, я была бы убита известием о том, что Фауста Марция оставила мужа и сына чтобы приехать к тебе, в лагерь в грязи лесов, и снова денно и нощно трудиться над удовлетворением твоих безумных желаний. Я знаю, что она не решилась бы на это сама. Что ты сказал ей, что пообещал, что заставило ее сорваться с места? Власть? Положение возлюбленной сестры консула? Или же просто возлюбленной?

Фал Марций отвешивает Домне Грации затрещину. Домна Грация падает на пол, ударяясь головой о наполовину сложившуюся раскладушку, теряет сознание.

Фал Марций. Не ты ли предложила послать на переговоры мою Фаусту? Не ты ли говорила, что чувства, которые Вит Август испытывает к ней, не дадут ему причинить ей ни малейшего вреда? Время разговоров закончилось. Настало время войны. (Толкает мать носком ботинка.) Ты слышишь меня, змея? Вставай, и избавь меня от старческого нытья. Все, что ты получаешь от меня, ты заслужила сполна. Что ты молчишь? В моем сердце нет жалости к тебе.